Если все нормальные люди предпочитают провести пятничный вечер с друзьями, то Уэхара добровольно задержится в школе после занятий. Не из-за того, что она смертельно скучная (на самом же деле, девочки-одноклассницы давно ее зовут в караоке поорать в микрофон), а из-за того, что в последнее время навалилось всякой бумажной волокиты, которую решить надо или сейчас, или прямо сейчас. Вот поэтому и приходится сидеть до сумерек, корректируя списки учащихся и заполняя табели успеваемости. Впрочем, офисная рутина коррелирует с какой-никакой, но все же выгодой – можно полистать чужие личные дела или попытаться поговорить по душам с таким же ночником-учителем, а там и насчет предстоящих контрольных и тестов разузнать можно. Даже если это незаконно, мы все равно закроем на это глаза и никому не расскажем.

В такое время в школе спокойно. Не то, чтобы дневная активность Умэ не нравилась, но куда лучше сосредоточиться на таблицах, когда вокруг ни души. Охранника она даже не замечает – просто кивает на слова о том, чтобы ученица не задерживалась, и краем уха слышит его отдаляющиеся шаги в коридоре. Заканчивая вечерний обход, мужчина уходит по своим охранничьим делам, оставив девушку в одиночестве. Ее напрягали только две вещи – боль в спине и пересохшие, раскрасневшиеся глаза, куда время от времени было необходимо чуть ли не заливать капли.

В какой-то момент пришлось выключить свет, чтобы глаза не выпали от перенапряжения, и на пару минут помассировать их пальцами, надеясь на то, что Бог смилуется и избавит от этих пренеприятных ощущений. С глазными каплями у Умэ всю жизнь были проблемы – то случайно ткнет ими в глаз, то попадет мимо, но больше всего неудобства причиняло моргание во время процесса. Поэтому, во избежание порчи учительских бумажек, девушка все же решила прогуляться до туалета.

Тот, что был на втором этаже, оказался закрыт, а вломиться в административный у Уэхары почему-то мозгов не хватило. Вероятно, посчитала, что так делать нельзя, хотя за руку никто не поймает. Из меньших зол она выбрала тот, что на третьем.

Бродить по школе ночью, когда весь свет выключен, а дорогу освещает только экран почти полностью разряженного смартфона – идея сомнительная. Умэ ни в коем случае не жила предрассудками и клише, но что-то внутри все равно заставляло вглядываться в каждый пустой класс, чтобы удостовериться, то из-за дверей никто не выпрыгнет и не затащит с собой в Ад. Да еще и тот туалет… крепко сжимая телефон и глазные капли в руках, Умэ все же дошла до женского туалета на третьем этаже.

– Ханако-сан не существует.

Фраза-установка, чтобы не развернуться и не сбежать из этого проклятого места, работала слабо. Уэхара сказала это своему отражению, слабо подсвеченному фонариком, и вздрогнула, вспоминая сюжет непонятной хоррорной картины, которую она посмотрела вчера или позавчера. Там девушка тоже поздно ночью зашла в школьный туалет, посмотрела в зеркало и позади себя увидела нечто очень страшное.

Ведь ничего не произойдет, если я зайду туда. Со вздохом она закрыла за собой дверь, плюхнулась попой на опущенную крышку, откинула голову назад и попыталась закапать целебный эликсир в глаза, чтоб окончательно не ослепнуть.

Сквозь раздраженное шипение, отчаянные стоны и несколько скверных ругательств, Умэ добилась целого ничего. Ну, если думать, что она преследовала цель оказаться мокрой и заплаканной, то тогда она удачно ее достигла. Глаза предательски закрывались в самый последний момент, так что капли растекались по векам и ресницам, едва ли попадая на глазное яблоко. Девушка, положив ногу на ногу, написала сообщение отцу о том, что она либо придет поздно (хотя куда уж позднее), либо останется у какой-нибудь своей подружки с ночевкой. Пускай Кёя, как город, был достаточно тихим и относительно спокойным городом, шастать по ночам все равно кажется небезопасной затеей. Уэхара, бесспорно, могла бы за себя постоять, но лишних проблем искать нет нужды. Особенно тогда, когда со своими еще не до конца разобралась.

Она решила на некоторое время прекратить попытки пересилить рефлексы и просто закрыла глаза, позволяя им расслабиться на пару мгновений. Полная идиллия. Хотя не совсем романтично.
Но что-то внутри сжалось и замерло, когда Умэ услышала чужие шаги. Несколько пар ног – она не уверена, что это были учителя или администрация, – они направлялись по коридору в сторону женского туалета, громким шепотом обсуждая легенду про девочку Ханако, каких-то мертвецов и периодически шикали друг на друга, призывая снизить громкость. Уэхаре же пришлось подтянуть коленки к груди, прижимая юбку к бедрам, и напрячь свои уставшие сонные извилины, чтобы понять, знает ли она этих нарушителей порядка. А если знает, то кто из них кто.

Рассмотреть обувь по очевидным причинам она не могла, ровно как и привстать и выглянуть из небольшого зазора между стенами кабинки и потолком – шуршание одежды, скрип пластика, любое неверное движение выдало бы Умэ с потрохами и спугнуло бы охотников за приведениями, а узнать, кто такой храбрый, все таки хочется. Они что-то болтали про какую-то Цугуми, которая, как поняла девушка, из-за своей опрометчивости стала служанкой туалетной Ханако. И сквозь шорох голосов Умэ узнала один.

Ято Хироки. Шестнадцать лет, есть старший брат, в школу катается на велосипеде, ленивый, но способный. Его личное дело не было наполнено кучей синонимов к слову «умный», но в целом из средней школы он получил несколько рекомендаций и нейтральные отзывы. Еще с ним была связана одна интересная история, связанная с церемонией поступления и старшеклассницей-выпускницей, заманчивые подробности которой разнеслись по школе за пару дней, и, признаться честно, Умэ хотелось бы узнать все из первых уст, чтобы удостовериться в правдивости и подчерпнуть для себя что-то новое, но ей все никак не подворачивалось случая спросить в лоб. А потом и вовсе забылось, оставив Хироки-куна в глазах старосты лентяем-донжуаном.

Уэхара металась между двумя вариантами. Первый – открыть дверь и ребром ладони дать по хребту с такой силой, чтобы спина вывернулась в обратную сторону, оправдав все это воспитательными мерами. Второй – подыграть, а потом все равно ударить, чтобы неповадно было. Из Уэхары актриса, конечно, как из бегемота балерина, но попытаться стоит, вдруг окажется, что ей прямая дорога на бродвейскую сцену.

Девушка выжидает, пока кто-нибудь из зашедших выполнит ритуал вызова Ханако-сан, и, надеясь на то, что это стучит ее любимейший одноклассник, по-детски писклявым голосом выдает:

Умэ едва смогла удержать себя от того, чтобы не засмеяться в голос – наверняка другие мальчишки уже активно перескакивали через ограждения, словно антилопы, стараясь сбежать подальше от Сейдо и призраков, которые обитали в женском туалете на третьем этаже. Она зажала свободной ладошкой рот, давясь беззвучным смехом, и тут же быстро взяла себя в руки, гадая, что бы сказать такого, чтобы Хироки пришлось отстирывать штаны.

Под описание туалетной девочки Умэ не очень подходила – хотя бы потому, что возрастная категория у этих двоих абсолютно разная. Разве что красные глаза у обеих – у первой в принципе они красные должны быть, потому что она призрак, а у второй просто проблемы по данной части. Но Уэхара почему-то представляла эту самую Ханако-сан в другом ключе – маленькой девочкой, типичной японкой, в белой рубашке и красной юбке-сарафане. Может, немного страшненькой, но о детях так говорить нельзя, так что и этот момент девушка тактично умолчит. Ноги она опускать пока что не собиралась, потому что увидь кто ее самые модные адидасовские шлепки – сразу поймет, что там такое за дверью спряталось.

– Ты поступил ужасно, Хироки-кун. Тебе нет прощения.

Кто такая Цугуми-тян Умэ еще не до конца поняла, но наверняка они когда-то были знакомы с Ято. А во всех фильмах ужасов, где фигурирует подружка главного героя, всегда оказывается какая-то межличностная драма, где в разрыве отношений виновата одна из сторон (чаще всего – живая). Но даже если этой самой драмой между ее одноклассником и загадочной Цугуми не было, в такой момент не до раздумий и попыток вспомнить прошлое – судя по голосу юноши, тот либо очень сильно удивлен, либо напуган.

– Твои друзья тебя оставили, Хироки-кун. Ты потревожил меня.

После каждой фразы приходилось сильно сжимать челюсти, чтобы подавить хохот, и придерживать дверную ручку. На всякий случай. Мало ли, у одноклассника адреналин в крови подскочит и тот вырвет дверь к чертям собачьим, а им двоим потом объясняться, что они ВДВОЕМ делали НОЧЬЮ в ЖЕНСКОМ туалете. И правда тут любому человеку покажется абсурдной. Нереальность происходящего делала все только комичнее (по крайней мере, для той стороны, что заперлась в третьей кабинке и сидит сейчас, пугает бедного мальчишку).
Начало даже казаться, что тени от умывальников принялись растекаться по кафельному полу, рисуя причудливые, но пугающие образы, медленно подбирающиеся к ногам обескураженного старшеклассника. Любой шорох – неаккуратное движение Умэ или шелест листвы снаружи – становились грузом на и без того натянутый пучок нервов. Масла в огонь подливали отдаляющиеся быстрые шаги с улицы. На месте Хироки Уэхара бы сразу вынесла дверь, а потом, еще разгоряченная и возбужденная, поколотила этого шутника, чтоб десятой дорогой обходил. Но не все такие дикари.

– Я не Цугуми-тян, – когда стало понятно, что сымпровизированный розыгрыш (это сейчас называется пранком?) немного затянулся, девушка тихонечко спустила ноги на пол и устрашающе медленно принялась поворачивать дверную ручку, сопровождая это движение характерным скрипом. Дверь начала медленно открываться, и Умэ сделала такой же медленный, словно предупреждающий о начале чего-то нехорошего, шаг вперед. – Я хуже, – она произнесла это с пугающей ухмылкой на лице, быстро сократив расстояние между собой и Хироки.

Внимательно вглядываясь в его глаза, Умэ пыталась найти хоть одно крошечное, хоть какое-то оправдание его глупому поступку. А если бы тут в туалете прятался охранник, поджидая таких же бестолковых? А если бы завуч, учитель или еще кто-то? А если бы тут была другая девушка, наслышанная о любовном подвиге юноши?

– У тебя есть шесть секунд, чтобы объясниться, прежде чем я отправлю тебя к Ханако-сан, – уже с добродушной улыбкой проворковала Уэхара, положив ладонь на чужое плечо и несильно его сжав. Слова разнились с эмоциями – впрочем, кому какая разница, если Хироки попался с поличным.

Она дала целых шесть секунд, за которые при должной сноровке и успехе можно было бы уже сбежать со школы и нестись на всех парах к себе домой, но Хироки бездумно потратил это время на неумелую попытку перескочить на другую тему. Может, эта удивительная техника подействовала бы в средней или младшей школе, когда Умэ действительно баловалась всякими легендами и призывами духов, и, пойманная почти что за руку, она бы обязательно растерялась. Но сейчас, готова поспорить, глаз Умэ невольно дернулся, пока мозг с утроенной скоростью генерировал и обрабатывал идеи того, как бы до Хироки донести одну-единственную мысль: «ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ ГУЛЯТЬ ПО ШКОЛЕ НОЧЬЮ». И его друзьям тоже, но это уже проблемы не Умэ.

– Если бы здесь была не я, вся школа бы узнала о том, что ты фетишист и подглядываешь за девоч-… – староста не успевает закончить свою гневную тираду по поводу неблагоприятных для Ято последствий: ей просто зажали рот, оставляя возможность лишь пыхтеть носом и метать воображаемые молнии из глаз. Впрочем, попыток вырваться Уэхара не предприняла. Раскрасневшаяся (не то от интимности происходящего, которое послужило бы идеальным началом для проходной манги, не то от злости и готовности прямо тут растерзать бедняжку-одноклассника), она исподлобья наблюдала за тем, как юноша старался сохранить безмятежность и спокойствие в сложившейся ситуации, в которую, кстати, он сам себя и загнал. Вслед за ним, девушка также перевела взгляд на узкую полосу света, пробивающуюся сквозь щель между дверью и полом.

И у нее снова было два варианта. Первый – принять весь удар на свою хрупкую женскую грудь, выйти с поднятыми рукам, словно застуканная на чем-то неприличном, но прикрыть задницу Хироки. Тогда бы репутация Умэ в глазах охранника оказалась на уровне плинтуса, если не ниже. И, возможно, в глазах учителей тоже.
Второй, более безобидный – переждать тихонечко в туалете, замерев в одном положении, и быстро-быстро уйти, оставив это общим секретом. Правда был риск того, что охранник решит зайти и проверить туалет на наличие всяких сомнительных личностей (туалетная Ханако-сан не в счет), и тогда бы обоим не повезло. Охранники имеют тенденцию придумывать то, чего не было, и на руку это точно не сыграет. Остается только молиться всем богам, чтобы он просто ушел, как обычно и делает.

Уэхара почти в последний момент успевает подтолкнуть Хироки к зазору между умывальниками, прислонить его к стене и сжать руку в кулак, предупреждая, что если пискнет – лишится всего и сразу, моргнуть не успеет. Потом же, нахмурившись, девушка задержала дыхание, мысленно повторяя мантру вроде «хотьбынезашелхотьбынезашел». Но охранник, вопреки всем ожиданиям, распахнул дверь, окидывая часть помещения фонариком.

– Мерещится всякое.

И, задумчиво почесав затылок, пошел по коридору обратно, перед этим не забыв закрыть дверь. На ключ, конечно же!
Уэхара медленно подняла голову, рассматривая фонарный отблеск в глазах Ято, и медленно выдохнула, уже надеясь на то, что их не заперли. Ей не составило труда почти бесшумными шагами дойти до двери и несколько раз подергать ручку, стараясь повернуть ее хоть под каким-нибудь углом.

– Хироки-кун, – улыбчиво начала Умэ, поворачиваясь к юноше спиной. – У тебя есть три секунды, чтобы сказать, почему я не могу прибить тебя, – сокращая временной промежуток ровно вдвое, она покрепче сжала смартфон, готовая ударить не то свободной рукой, не то корпусом, а что больнее – вопрос опыта. И замахнулась ладошкой, говоря, что это для профилактики будущих дисциплинарных нарушений.

Из окна тут не выпрыгнешь – разве что с навыками паркура. Смысла долбиться в дверь и кричать, как резанные – тоже, охранник вряд ли услышит из своей коморки, что в дальнем туалете на третьем этаже заперты школьники. Умэ окинула взглядом туалет, недовольно вытянув губы, и отчаянно вздохнула, заранее похоронив все свои планы на субботу и воскресенье. Она несколько раз попыталась дозвониться до телефона охраны, но звонки старосты благополучно проигнорировали, после чего ее телефон жалобно пискнул прежде чем разрядиться.

– В любом случае, – расправляя края униформы, смятые из-за неудобного положения, в котором находилась Уэхара минут так пятнадцать-двадцать назад, проговорила она, – твоя очередь думать, чем нам тут заняться. Хироки-кун, тебе должно быть очень стыдно за то, что тебя заперли в женском туалете. Ни один адекватный человек не поверит в то, что ты тут пытался вызвать Ханако-сан, а не подглядеть за старшеклассницей. Твоя репутация и без этого такая себе.

Отчитав покорителя старшеклассниц, Умэ с чувством выполненного долга расслабленно выдохнула. Она скрестила руки под грудью и безучастно пошаркала подошвой тапочка, раздумывая над тем, что тут можно сделать. Выпытать все грязные секреты Хироки? Заставить его рассказать в подробностях то, чем он занимался после церемонии? Снова начать его отчитывать, но уже за успеваемость и лень? Это все звучит очень даже интересно.