Что ж... он заметно нервничает.

Внешне, кажется, это никак не проявляется (по крайней мере, Хаято старается убедить себя в этом), но есть ли иная причина, по которой он стоит сейчас перед дверью дома Сугимото, не решаясь нажать на звонок?

«Здравствуйте! Меня зовут Ёшимура Хаято, и я классный руководитель вашей дочери! Могу ли я с вами побеседовать?»

Когда он произнес эти слова, то прямо физически почувствовал неловкость. И неприязнь по ту сторону телефонной трубки. У Сугимото-старшей был низкий, прокуренный голос, и суровые нотки в нем заставляли внутренне сжаться даже него – человека уж точно не из робкого десятка. Она согласилась на встречу, но неохотно, явно дав ему понять, что все эти глупости, о которых он говорит, не стоят того, чтобы отрывать ее от работы. Но Хаято настоял. Это было его обязанностью. А вот Сугимото-мама явно была недовольна его навязчивостью.

А теперь ему нужно поговорить с ней уже тет-а-тет. И глупо отрицать тот факт, что ему, как человеку, делать это не очень хочется: искать общий язык с человеком, в диалоге не заинтересованным, пытаться донести свою мысль, да еще и... тривиальными методами. Раньше договариваться было как-то проще. Стоило только подмигнуть да зажигалкой щелкнуть.

Как учитель же он должен как-то объяснить, дать понять Сугимото-сан простую истину – Ран нужно ни что иное, как человеческое тепло. Ран нужна мама, а не функция. А еще то, что Ран – не тот ребенок, от которого получится откупиться хорошими карманными.

Ради хрупкой маленькой Ран сейчас Хаято особенно сильно хочется действительно быть учителем. Настоящим. Тем, кто подает пример, и на кого должны равняться.

Поэтому он нажимает на звонок. И ждет. Быстрыми движениями пальцев открывает-закрывает несколько раз крышку зажигалки в кармане, поправляет пиджак и волосы, смотрится, как в зеркало, в полированную поверхность металлической таблички с фамилией владелицы. На секунду отвлекается от своих тяжелых, сдвигающихся не в ту сторону мыслей – хорошо ведь выглядит, шельмец! – и делает глубокий вдох, за которым следует шумный выдох. Выпрямляет спину и плечи ровно в тот момент, когда входная дверь наконец-то открывается.

За ней – статная темноволосая женщина с сигаретой в зубах. Секунда, вторая... и Хаято осеняет.

Он ее знает.

Точнее, знал. Знал очень давно.

– Добрый вечер, Сугимото-сан! – стараясь не выдать волнение, здоровается он с Юной-нээ, запихивая зажигалку поглубже в карман.

Отредактировано Ёшимура Хаято (2019-12-09 10:24:52)

– Юна-нээ!

Женщина кидает в их сторону колючий взгляд. На ее белом халате – темно-красные пятна, под ее глазами – глубокие синяки, и они оба (Мацуюки уверен, что Юсуке тоже) тут же понимают, что сейчас не время для болтовни.

Юна закрывает за собой дверь «операционной» и, вновь оборачиваясь к мальчишкам, подходит к ним поближе. Юсуке гордо вскидывает голову ровно в тот же момент, когда Мацуюки неловко отводит взгляд куда-то в сторону, чувствуя себя виноватым перед ней за то, что не дает ей отдохнуть после тяжелой операции.

– Чего стесняешься, Мацу? – треплет его Юна по макушке, а затем повторяет то же самое и с братом. – Выглядите так, словно снова нашкодили.

– Мы тренировались! – самодовольно заявляет ей Юсуке и поднимает руку, демонстрируя ссадину на локте. – Обработаете, Юна-нээ?

Мацуюки сжимает руку, на которой недавно появилась новая мозоль, в кулак и не произносит ни слова.

– Он самый! – широко улыбается Хаято Юне и чешет макушку. – Извините за вторжение!

Пытаясь незаметно рассмотреть ее получше, он кланяется и заходит внутрь. Небрежно скидывает начищенные туфли у порога и спешит поскорее догнать Сугимото-старшую, чтобы не шастать по ее квартире в одиночку.

Здесь чисто. Даже слишком чисто. Чувствуется рука врача, а еще – какая-то пустота. Неуютная и давящая, словно в этом доме не живут вообще, а держат его на съем. Идеальный порядок – вдруг придут потенциальные жильцы смотреть квартиру?

Уже на кухне Хаято присаживается на указанное место. Ощущение такое, будто он пришел на допрос, а не разговаривать с матерью своей ученицы о ее дочери. Эй, кто тут должен быть в доминирующей позиции?

– Извините, я воздержусь, – махнув головой, отказывается он от ее предложения. – Все-таки, я на работе. Не положено.

«Не хотите ли лучше выпить в свободное время?» – продолжает он обычно в таких ситуациях, но… нет. Не с этой женщиной уж точно.

Рука так и тянется в карман, чтобы сжать в пальцах гравированную зажигалку, но Хаято сдерживает это желание: вероятно, он и так уже тысячу раз свое волнение выдал. За этим он даже не замечает, как выстукивает пару тактов по столешнице пальцами вслед за хозяйкой дома.

Может быть, стоило все же сделать глоток виски?.. Юна-нээ, если ему память не изменяет, в выпивке разбиралась.

– Так вот! – наконец-то он решает разорвать гнетущее молчание, последовавшее за ее многозначительным хмыком. – Насчет Ран-сан. Вы не подумайте, – спешит заверить ее Хаято, – дело не в оценках. Она учится вполне неплохо, если судить по первому триместру. Могла бы, конечно, еще лучше, если бы чуть-чуть стараний приложила, но… как я уже сказал, я здесь по другой причине.

Выдохнуть. Собраться с силами. Набрать воздуха в грудь и произнести то самое:
– Ран-сан упоминала, что вы с ней нечасто пересекаетесь, и это ее сильно волнует.

Теперь Хаято собой почти гордится. У него получилось! Вроде бы, даже не грубо прозвучало. Остается надеяться, что Юна не посчитает его слова за оскорбление или влезание не в свое дело.

– Мне кажется, что она чувствует себя… одиноко.

Неудивительно, с такой-то матерью.

Отредактировано Ёшимура Хаято (2020-01-11 04:58:32)

Кем работает Юна, Хаято, конечно же, знает. Но совсем не из списка класса (там, если честно, такой информации о родителях совсем немного) – из прошлого.

Маловероятно, что перспективный доктор после такой опасной практики вот так возьмет и бросит все. Еще тогда, в малолетстве, он задумывался о том, что Юна-нээ ушла от них из-за... не самых законных делишек, которыми ей приходилось заниматься. Для одиннадцатилетнего Мацуюки тогда было очевидно, что ей хотелось большего – и не денег, а карьеры.

Сейчас же до него доходит совсем другое: возможно, Юна осталась бы на работе у Харада дольше, но ей помешал не страх полиции. Вряд ли эта женщина вообще чего-то боялась.

Она была беременна.

– Ох, – выныривает Хаято из омута новых открытий, и цепочка, которую он строил в голове, обрывается, – конечно же, я вас понимаю. Но думаю, что она будет рада, если вы поговорите с ней. Знаете, Ран-сан ведь ходит в литературный клуб под моим начальством! И является его самым ответственным членом!

Так, кажется, почва нащупана. Он может просто предложить Сугимото-старшей направление движения... и, кто знает, вдруг что-то получится? Со своей же стороны Хаято попробует позаботиться о ее дочери, как о своей. Или, если он называл Юну сестрёнкой, ему следует считать Ран своей племянницей?

Сдержать мягкую улыбку и тихий смешок у него не выходит.

– Если у вас получится выкроить время в графике, – продолжает Хаято раздавать свои непрошенные советы, – сходите с ней куда-нибудь. Да, знаю, моего мнения тут никто не спрашивал... но все же.

Главное сейчас – это не покраснеть. Не только из-за характера беседы, но и из-за шикарной женщины, сидящей перед ним, заигрывать с которой для него немножко дико. Она ведь совсем мальцом его знала!

Если бы не этот факт, ловит Хаято себя на мысли, когда взгляд его падает на ее обнаженные ключицы, он точно бы к ней подкатил. Даже несмотря на разницу в возрасте почти в двадцать лет. Некоторые женщины совсем как вино! Только передерживать не стоит.

Ее небольшая просьба вновь возвращает его в чувство, и Хаято, не успев сообразить, отвечает ей коротким и емким:
– Да, конечно. – и опускает руку в карман брюк, только в этот момент понимая, какую ошибку допустил. – Прошу.

Он перехватывает зажигалку так, чтобы максимально закрыть ладонью гравировку, и искренне надеется на лучшее. Щелкает крышкой, параллельно пытаясь оправдать свою оплошность тем, что так провонял табаком, что отказаться бы не вышло. Подносит пламя к сигарете, чуть наклоняясь к ее хозяйке.

«Ох, слишком близко.»