А Ясуши всё заметил!
На довольно короткое мгновение, но он абсолютно точно видел движение арисиной руки. Очень ему это движение успело в душу запасть и так хорошо запомнилось, что он его сразу же и признал. Потому что это было очень хорошо отработанное, отточенное движение. Казалось бы, снимать с себя школьную форму у него на глазах Ариса приходилось всего четырежды, если не считать той злополучно-счастливой пятницы. А в пятницу прошлую это было вообще, наверное, первое, что Ариса сделала стоило им в дом войти. Потянулась к галстуку со вполне конкретными намерениями. Писали один из множества внеочередных подготовительных к большим тестам работ и как раз по математике. Сами понимаете, такой стресс, его срочно было необходимо как-то снять, да-да!

Да и сам Ясуши, будем честными, (да и всё равно вы наверняка догадались), вовсе не собирался говорить "раздевайся". Хотел он отдать распоряжение именно про обувь и гольфы (гольфики! чулочки!). Да как-то само собой вырвалось. В силу объктивных причин в виде бушующих гормонов юного тигра, которого вот уже неделю кормили отборным мясом с рук и вот уже неделю, как вдруг перестали. Так что спохватился и договорил он очень вовремя, иначе был бы риск и в самом деле раздеть сестру прямо на берегу реки, где, вообще-то, бывает, люди ходят.

- У дедушки? Да у меня и навещать его повода не было... Слушай, а давай, как время будет, вместе в гос..!

Кажется, именно в этом месте в начале месяца навернулся подбуханый Гэн, когда вытащил Ясуши покататься. Возможно, оно проклято. Возможно, проклят Ясуши. Какое-то особое колдовство, заставляющее всех людей вокруг него в послешкольное время при переходе через Матой неизбежно подскальзываться в одном и том же месте. Довольно глупое предположение, исходя хотя бы из того, что таких случаев пока вышло только два. В тот раз Гэн - и он был нетрезв. В этот раз Ариса. Но Ариса всё это время шла рядышком и даже держалась за его рукав. Да и Ясуши конечно не допустил бы того, чтоб она вот так просто упала. Поэтому руку для поддержки он выкинул в сторону Арисы моментально, и та устояла. А вот сам он закономерно сел в воду. Может быть, он и удержался бы, да только размышления о том, как она к галстуку потянулось, сделали своё чёрное дело, и парень потерял равновесие.

Иронично!
Чуть не заставил раздеться Арису, а теперь раздеваться придётся самому.

Несколько секунд прохлопав глазами от неожиданности, Ясуши наконец поднялся на ноги. Похоже, короткой экскурсией до пункта назначения и назад к велосипедам - до следующего - дело не ограничится. Хорошо, что в прошлый свой личный визит Хара завёз на место спички и даже не забыл на всякий случай припрятать их от возможного дождя.

Уже на поляне, посреди густых кустарников и кучно наросших бамбуковых стеблей, Ясуши первым делом вскрыл костровую яму, накидал горящего, что первое на глаза попалось, и растопил огонь.

- Располагайся на любой удобной деревяхе. Тут, как видишь, ещё совсем ничего нет, но место вообще охуенное. И Гэн говорит, что охуенное, но мы с ним тут пока только один раз были и договорились, что я ему дам знать, как решу начать работу. А я думаю сначала сам всё подготовить. Ну, чтоб он вдруг не решил, что он тут руководитель, как он это любит... - огонь наконец был растоплен. - Ну вот как-то так!

И недолго думая, Ясуши принялся стаскивать с себя мокрое. Мокрое на нём - так вышло - было решительно всё. Вот это самое всё он и принялся стаскивать, развешивая на гнутом стебле, пока не предстал перед Арисой в чём мать родила, и стараясь вести себя максимально непринуждённо. Ну, а что поделать?

Отредактировано Хара Ясуши (2019-11-28 03:20:19)

Вести себя непринуждённо, тем временем, к удивлению самого Ясуши оказалось не так-то просто. И с каждой секундой молчания, аккомпониментом которому был шум реки, растворяющий в себе отдалённый шелест вечереющей Кёи, да редкие весенние сверчки, непринуждённость сохранялась всё с большим трудом. В какой-то момент ему даже стало откровенно неловко, что сам Хара опознал по характерно подступившему к краям ушей теплу. Вот только не хватало ещё сейчас сверкать своими ушными фонарями такого девственного смущения перед Арисой на той территории, которая, быть может, даже в большей степени его, чем собственная комната! В конце концов, это очень странно, когда ты остаёшься наедине со своей девушкой, с которой у вас, кажется, уже не должно оставаться секретов друг от друга, по крайней мере всех тех, что касаются наготы тел, в месте, где вы более чем наверняка наедине, но при этом раздет из вас двоих только ты, и больше ничего не происходит. Даже слова не произносятся. Добавим к этому несколько непривычное для собственного полного оголения отсутствие стен вокруг, лёгкую прохладу речного ветерка, кажущегося ощутимым лишь постольку, поскольку он прокатывается сразу по всей коже и весь тот список харатерных ощущений, который можно было бы озаглавить словами "не дома".

Короче, Ясуши пялился в огонь, в глубине души только тихо надеясь, что костёр светит ярче, чем его раскрасневшиеся уши, да мельком поглядывал на Арису. Возможно, его бы даже спасло, если бы она не отводила в сторону взгляд, а смотрела бы на голого него так, как, согласно собственным фантазиям, должны смотреть девушки-сёстры на своих голых парней-братьев. С другой стороны, Ясуши, будучи наблюдательным старшим братиком, не мог не заметить то, как Ариса прячет собственное раскрасневшееся лицо. Это наблюдение его, в общем-то, тоже спасало от собственного стеснения, хотя он и в толк никак не мог взять, а чего она-то? Не она же тут перед ним голая сидит!

Благо, упавшая им обоим на головы пыльным мешком молчанка давала повод и возможность обо всём этом про себя поразмышлять. И вот если бы всё случилось наоборот, промокла бы до нитки Ариса, и раздеваться на просушку пришлось бы ей... Ясуши глупо хихикнул собственным мыслям. Конечно, ей было бы неловко оголяться на улице, а ему бы очень захотелось воспользоваться так удачно сложившейся ситуацией. И, конечно, он бы не мог так просто себе это позволить, осознавая степень её стеснения. И, конечно, этот благородный самозапрет заставил бы его смущённо отводить глаза, чтоб только не стеснить сестрёнку ещё сильнее так и пляшущими в глазах помыслами. Ну, не факт, что ход мыслей у Арисы именно такой, но примерное понимание ставит их теперь в относительно равные условия, с поправкой на то, что Ясуши в своей не-девственной ипостаси - лишённый всякого стыда извращенец с выкрученной на полную катушку фантазией, хе-хе.
О степени развращённости своей двоюродной избранницы он мог только догадываться по её поведению в более располагающей к интиму обстановке, но в те моменты думалка как-то на второй план всякий раз отходит, и всё происходящее воспринимается как само собой разумеющееся.

Так бы Ясуши и дальше прятался в глубокие раздумья о природе мужской и женской сексуальности на их с сестрой примерах, убегая от собственного почти постыдного стеснения, если бы Ариса вдруг не нашла в себе завидные силы заговорить о чём-то существенном первой.

- Я-то? - да, ты, идиотина, ты. - Не, никогда такого не было. Вернее, как... Ну, было несколько девчонок, с которыми мне хотелось заобщаться, но я решал сперва узнать о них побольше со стороны, а когда доходило до того, чтоб подойти и заговорить, оказывалось, что нам и говорить-то не о чем. Ещё одна как-то раз сама подошла, а я чёт не ожидал такого, затупил и убежал с пацанами хернёй страдать...

Глупость девственника, сквозь года выходящая благом, да.

- А у тебя был кто-нибудь, ну, там?

- Ну да, ну да. Я помню, ты просила вернуть тебе твой первый поцелуй... - задумчиво протянул Ясуши, полуулыбаясь тому, как оно глупо в тот раз вышло. Кажется, они вдвоём достаточно запалировали провальный опыт, чтоб можно было над этим осторожненько шутить. А ещё он, в который уже раз разглядывая лицо сестры и невесты своего детства, теперь прикидывал, в какой же момент маленькая девочка-скромница, впадающая в ужас и шок от перспективы целоваться "в губы", превратилась в пылкую девицу, которая позволяет вылизывать ей области по бокам, что ниже подмышек и выше талии, охотно подставляется и всячески потворствует воплощению в жизнь тех или иных фантазий своего брата? (Пока не всех, конечно, но, будьте уверены, Ясуши работает над этим!)

А следующая же мысль окатила Ясуши очередной розово-трепетной волной, подобные которой, кажется, за прошедшие две недели светлых любовных переживаний так и не вошли в рутинную привычку, и это хорошо. Потому что, если вспоминать ту же мрачную, провонявшую старой резиной и грязью подсобку, и то, как именно состоялся акт вероломной кражи арисиного первого поцелуя, и то, как, требуя вернуть, она поцеловала его вответ, выходило, что этот самый свой первый, практически священный для каждой по малолетству наивной девочки, она все эти годы действительно хранила не иначе как для него. А значит ничего он вовсе даже и не крал, а просто взял себе своё! Шах и мат, недобитые остатки чувства вины за случившееся!

- Но если до того ты ни разу ни с кем, то когда ты успела научиться так классно целоваться? Что, на ладошке тренировалась, а? - дурацкий вопрос-полушутку он подытожил, накренившись вперёд к сестре поближе, складывая пальцы вподобие рта для наглядности и нелепо-намекающе шевеля бровями.

Одежда, тем временем, ещё не просохла, и парочка вынуждена была провести на островке ещё какое-то время. А поскольку в спонтанно нарисовавшихся в голове планах было ещё несколько мест, по которым Ясуши планировал провести сестрёнку в определённом порядке, имело смысл хотя бы позвонить родителям и предупредить, что будут они сегодня поздно. Достав из сумки - единственной вещи, чудом избежавшей промокания - телефон, он торопливо прожал контакт матери.
- Алло, мам?.. ... ... ...

В ходе недолгого телефонного разговора настала уже учередь Ясуши в ужасе выпучить глаза и совсем не наиграно побледнеть, глядя на Арису. А потом беззвучно выдохнуть, вымученно закатить глаза к небу, ещё более беззвучно что-то прошептать себе под нос и, уже по окончании разговора какие-то тягучие секунды смотреть в одну точку.

- Она нашла пустую пачку из под резинок - пояснил Ясуши свой мимолётный испуг, выдерживая театральную паузу для создания подходящего эффекта, наблюдая за переменами в лице кузины. - И знаешь, что? Велела не водить в дом девчонок, чтоб не отвлекать от учёбы их, тебя и самому не отвлекаться! Ей и в голову не пришло, что водить в дом мне никого не нужно, хах! - тут уже оставалось только немного нервно рассмеяться, пока телефон убирается обратно в сумку, а сам Ясуши садится на прежнее место.
- Не, это здорово, конечно, что палева не случилось. Обидно было бы. Но, ебать, какие же они тупые! И, да, можем гулять допоздна. А ещё к концу следующей недели они снова уезжают, хотя сами не знают, надолго или на пару дней.

А ведь и времени вагон, и одежда ещё мокрая...

- И кстати, Ариса-нее-тян! - почти пропел Ясуши - У меня в сумке пачка резинок почти полная~

Сообразно законам логики, будем вынуждены оставить от самого Ясуши в тайне, что Ариса подумала о возможной реакции своих и его родителей на их не вполне одобряемую обществом связь. Сам же Хара был уверен, что проблем стоит ждать не столько от матерей, сколько от отцов. Что Хара-старший, что дядя Кобаяши - до мозга костей трудоголичные японцы, те самые, которых деловая и семейная репутация волнует больше, чем сама жизнь. Отец Арисы бы наскандалил на отца Ясуши, отец Ясуши бы наскандалил на отца Арисы, оба они наскандалили бы на своих жён, все вместе бы наскандалили на Ясуши и Арису. Самое мерзкое, что наскандалили бы поотдельности и больше бы увидеться не дали. Ну, это в том случае, если бы им не было оказано сопротивление.

Но отчего-то Ясуши не сомневался, что выступил бы против обеих семей, лишь бы не расставаться с Арисой опять. Понадобилось бы взять на себя вину - взял бы. Понадобилось бы схватить её за руку и бежать куда угодно, но вместе - взял бы и побежал не раздумывая. Конечно, ужасно глупо. Конечно, совершенно неправдоподобно, и Ясуши вполне понимает, что им бы ни за что не удалось успешно сбежать навсегда. И если пускаться в приключенческие фантазии, то был бы небольшой шанс успеха достаточно напугать их побегом, чтоб заставить смириться с чувствами своих детей. Шекспир какой-то, аж оторопь берёт.
Действительно здорово, что ничего такого не случилось, а то градус сёдзё-манговости в жизни бы чрезмерно превысил допустимый для обыкновенного японского школьника.
Хотя, безусловно, в таких условиях Ясуши был бы чертовски крут, да!

Но вернёмся к реальности. Той самой, в которой он уже без одежды, Ариса в одежде и сомнениях, пачка презервативов в сумке, а оба они в чудесном укромном уголке рукотворной природы. Знают об этом уголке пять человек, двое из которых уже здесь, а трём другим хватает своих дел, чтоб приходить сюда и нарушать это чудесное уединение.

- Ну смотри, - Ясуши упорся локтями в колени и положл подбородок на руки, ехидно улыбаясь - Юсиро и Вэй не вспоминают об этом месте уже года два. Они вообще не любят вспоминать о брошеных начинаниях. Такэути будет интересно только тогда, когда я его позову. Ну, а поскольку за два года здесь ничего с места не сдвинулось кроме как мной, и даже хентайная манга до сих пор вон в том ящике лежит, как лежала, это значит только то, что больше в городе об этой поляне не-зна-ет-ни-кто~

Последние слоги Ясуши чеканил нараспев, придвигаясь к сестре всё ближе и ближе. И оставленная языком мокрая дорожка по шее от воротника до мочки уха стала этому предложению вместо точки. Ясуши почему-то не сомневался в том, что, получив такую гарантию, Ариса не откажется приятно провести несколько минут? Пятиминутий? Десятиминутий? Ну, они оба уже успели убедиться, что в такие моменты время перестаёт быть нужно как явление. Так почему бы не повторить эксперимент с отдаванием команды, которой, как уже выяснилось, само тело кузины не хочет ослушаться? Ну, по крайней мере отчасти. Особенно когда есть гарантии.

- Короче, к гадалке не ходи - мы совершенно одни, в шуме Матой нас не слышно, и времени у нас полно. Раздевайся.

Будет Ариса делать это робко и нерешительно в непривычной обстановке, стягивая галстук - а следом и всё остальное - нарочито медленно? Или, может, рука её стремительно дёрнется, прямо как на берегу, и девичья школьная форма стремительно полетит вверх, а куда и как упадёт, будет уже не важно? Для Ясуши никакой разницы. Для него раздевающаяся Ариса - это всегда уникальное представление, за которым он будет наблюдать с особым интересом и почти неприкрытым самодовольным ехидством человека-волка, оказавшегося достаточно проворным, чтоб всегда иметь доступ к тому желанному куску свежей плоти, который радует и насыщает его. Он всегда готов буквально поедать её взглядом, ещё даже до того, как получил на это разрешение. Что он, в общем-то, и делал в тайне ото всех. И не просто же так ему нравится постоянно облизывать её, когда выпадает возможность. Ариса ароматная, Ариса аппетитная, Ариса вкусная.

Ясуши смотрит на неё почти не моргая и поигрывает в ладони пачкой презервативов.
- Ариса-Ариса, я тебя съем!

Отредактировано Хара Ясуши (2019-12-09 01:53:14)

Ну да, кончай пялиться, как же. Оба они, конечно же, прекрасно понимают, что слова эти, как и интонации, с которыми они сказаны, нужны только для галочки, для поддержания образа благочестивой и порядочной старосты-если-не-отличницы-то-твёрдой-хорошистки Арисы, которая - нет-нет, совсем не такая, чтоб раздеваться прямо на улице под пытливым и жадным взглядом своего кузена. Ясуши испытывает по этому поводу только смесь усмешки с умилением. Цундере классическая, что поделать! Ну, не отводить же глаза в конце концов. Зрелище слишком увлекательное, чтоб себе в нём отказывать. К тому же эта игра, начавшаяся со слова "раздевайся" - это игра для двоих, в которой у каждого из них своя роль, и роль Ясуши - наслаждаться представлением, устроенным лично для него. От него неизменно приятные мурашки бегут по коже, нутро совершает кувырки, и целый букет кипящих юношеских гормонов вулканическим потоком ударяет в мозг, вызывая сладостную эйфорию, которая в действительности только затравка к эйфории грядущей.

В этом накатившем полубреду проскальзывает до крайности забавное наблюдение - она даже в такой момент по возможности аккуратно складывает и одежду, и бельишко своё. Ариса, всегда ли ты будешь оставаться порядочной и аккуратной во всём до конца?

А для Ясуши уже и повода никакого нет продолжать сидеть напротив! Вы гляньте, выискалась, будет она его ещё и поторапливать теперь, нахалка. Ну, сестрёнка, ну сама напросилась! (Ну, погоди!)

Жарко. Стало вдруг очень жарко, вопреки даже тому, что чуть-чуть мокро от буйного сплетения языками, выходящего далеко за рамки того, что нормальные люди назвали бы поцелуем, даже если речь о поцелуе влюблённых, оставшихся наедине. Под раздачу влаги попадает решительно всё - губы, уголки губ, щёки... Что там прохладный весенний ветерок? Забудьте о ветерке, сказано же - жарко! Ясуши, конечно же, всегда готов помочь своей обожаемой кузине справиться с жаром посредством естественной влаги. Для него это по-прежнему поцелуй, даже если не губы их слепились друг с другом, а уже язык его пустился только в путь по нежной шее, ключицам, плечам и подмышкам, груди. Запах Арисы кружит голову и разгоняет по жилам кровь. Быть может, это из-за цвета глаз, а может всё дело в каких-нибудь девчачьих духах, но она неизменно напоминает о сочных кисло-сладких яблоках, отчего съесть её хочется только сильнее и почти во всех смыслах.

Они уже давно(?) не стоят, сцепившись объятиями, а сидят на коленях, прижавшись друг к другу. Ясуши держится чуть сбоку - так удобнее баловать свою руку сестринской грудью, её грудь - своей рукой. Впрочем, рукой - это полумеры. Озверевший от недельного воздержания пацан всегда немного как ребёнок - что понравится, то в рот и тащит. Он всегда готов склонить перед возлюбленной голову и самому хоть в три погибели согнуться, дорвавшись губами, языком, зубами до сосков, метаясь лицом от одного к другому, не желая выбирать один из двух. Хотя чего там, сегодня он действительно вознамерен вылизывать её тело везде, докуда сумеет дотянуться его язык и больная фантазия, получавшая уроки полового воспитания из хентайной манги и порнографии.

Внимательные сестрички, если сами ещё не потеряли голову соразмерно тому, как оно у братишек, найдут закономерность в том, что прежде, чем до очередного участка тела доберётся одуревший от голодной жадности рот, там окажутся шаловливые пальцы. А они уже миновали живот и короткий мягко-жёсткий пух, упрямо и настойчиво пробираясь туда, где для Ясуши сегодня главное блюдо. Но он умеет терпеливо голодать. Главное блюдо сочнее и слаще, если не спешить, если потомить его как следует, проявить самую малость психосадизма к телу девчонки. Они оба ждали и терпели, но почему бы не превратить ожидание и терпение в игру? Пальцы скользят по клитору с лёгким нажимом, с таким же лёгким нажимом пробираются внутрь совсем неглубоко, и всё начинется сначала, пока язык танцует по животу, выписывая фигурные узоры по всему арисиному торсу.

А потом, конечно, Ясуши, напоследок бросив ей хищную улыбку, склоняется совсем, приникая ртом к вагине. Зубы использовать здесь, конечно же, нельзя. Слишком здесь нежно всё и мягко для зубов. Но это никак не должно помешать ему, как он и обещал, съесть Арису. Хотя это, конечно, пока только первое блюдо, а не главное, но подходит к нему он со всем своим накопившимся аппетитом. Ему хочется довести Арису до того, чтоб сама начала просить о главном. Небольшая такая ответочка за непрекращающийся "цун".

Будем честны и откровенны, в глубине души Ясуши не был до конца уверен в том, что всё делает правильно. Ясуши и сам в этом вопросе честен и откровенен с самим собой. И единственный человек, которому он ни за что на свете не признается в этом, даже признаваясь самому себе, только что ощутимо заехал, а вернее заехала ему коленом в бок. Что бы это значило?

Нет, он не покажет ей своего недоумения. На своё счастье, сейчас он слишком распалён собственными же действиями, и терпкий аромат девичьей промежности слишком отчётливо играет во рту чувством собственной смелости, вседозволенности и безнаказанности. Этого оказывается вполне достаточно чтоб в возмущённое недоумение хищника, чья добыча вероломно и подло пытается сбежать, вмешивались нотки испуга, что он сделал что-то непоправимо не так. По крайней мере, так вкусно и завлекательно красная от взаимного жара, она улыбается этой своей прелестно-ненавистной улыбкой Арисы-которая-отказывается-проигрывать. Что же, видимо, это означает, что короткая передышка после хорошего старта нужна им обоим. Ей - вероятно, чтоб собраться с силами для контрнаступления. Ему - как раз для того, чтоб прикинуть, как будут развиваться события. Секс - это битва, любовь - это война! По крайней мере, в их с Арисой непростых отношениях.

Он оценивающе окидывает её выжидающе хищным взглядом, пока она, словно в замедленной съёмке, но стремительно приближается к его лицу, частично смывая с его языка один свой вкус другим. Выходит почти неожиданно бойко, но Ясуши уже успел убедиться в том, насколько черти её совсем не тихого омута в действительно солидарны с его чертями. Значит, всё таки контрнаступление. Значит, всё таки битва. Значит, всё таки война. Ясуши только больше убеждается в этом, будучи откинут на локти. Неужели она?..

Ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха!
Нет, вслух Ясуши, конечно же, не рассмеялся. Только, не убирая с лица звериного оскала, снисходительно улыбнулся глазами в сторону сестринской макушки. Приоткрывая завесу стратегического плана: конечно, Ясуши понимает, что ещё очень далёк от того, чтоб вживую увидеть свою ненавистно-ненаглядную вслух просящей его поскорее да поглубже пенетрировать её туда, куда ему бы того хотелось. Так что его для начала устроит просто мочь спровоцировать её на то, чего ему хочется. Заняться с Арисой сексом - есть. Склонить Арису к сексу на регулярной основе - есть. Развести Арису на минет, не предлагая этого напрямую - ну надо же, тоже есть! Ну, что-то такое Ясуши и планировал.

- Ухх! - как-то само сабой вырвалось из него, когда член упирается глубоко в горло. Вот теперь Ясуши удивлён и более чем заинтересован. Голову кружит, сердце стучит. - А на чём ты так делать училась?!

Да, что-то такое Ясуши и планировал. За вычетом одной маленькой, но очень важной детали. Он пришёл в "здесь и сейчас", чтоб быть хищником, загоняющим добычу, завоевателем, водружающим своё знамя на вражеской крепости. Но никак не затем, чтоб всё было наоборот! И хотя он очень, ну просто очень доволен тем фактом, что Ариса, вопреки своей гордыне, что способна посоперничать с его гордыней, лихо ему насасывает, и пускай он получает от процесса огромное удовольствие, но не может же он позволить ей вот так просто его задоминировать, эй!

В следующую секунду, когда её голова поднимается вверх, Ясуши легонько прихватывает её за волосы и слабым рывком указывает отстраниться. Во взгляде его пылает огонь реванша и послание: "окей, дорогая, я понял, ты классно можешь всякое, но так нужно". Зачем? Очень просто!

В одно движение он сокращает дистанцию между ними, но не для поцелуя в этот раз, а чтоб, перевернувшись на спину, лукаво улыбнуться кузине снизу вверх из под неё же самой.
- Снова привет, милая! - подмигнул Арисе Ясуши, прежде чем подхватить её за бёдра и, так сказать, задать направление. Если уж секс - это битва на любовной войне, то пусть эта битва будет честной и в равных условиях. По крайней мере, он проявляет уважение к своей сопернице актом доверия, что она не воспользуется положением и не перекроет ему кислород. Хотя, для кого как. В интернете нашлось бы немало извращенцев, готовых душу продать за смерть от удушения родной (ладно, двоюродной) сестрой на лице.
- Вот теперь продолжим.

И его язык снова погружается вглубь сестринской промежности. В таком положении даже удобнее. И разнообразие возможностей больше. Тут можно и охаживать её шлепками по заднице, и клитору внимание уделять кончиками пальцев, а то и вовсе приостанавливать пенетрацию лингвистического толка, уступая место этим самым пальцам.

А ведь это они, по сути, только начали!

Ясуши, тем временем увлёкся и разошёлся не на шутку. Прямо перед его лицом было то, к чему он, пусть и другой своей частью, так отчаянно стремился всю свою жизнь, и задача теперь была проявить себя, показать свои скрытые таланты и возможности, чтоб уважить и ублажить этот маленький объект своих безудержных страстей. Время от времени - это если мы вдруг сделаем вид, будто оно сейчас существует - Ясуши ловит себя на мысли, что вот уже какое-то - ха-ха - время он вообще ни о чём не думает, вытворяя сумасшедшие кульбиты языком в сестринской промежности на чистом автопилоте. А об опасении что-то сделать не так он и подавно забыл - прямое доказательство того, что он всё делает правильно, прямо сейчас и синхронно происходит на другой стороне тела.

И только одна более-менее оформленная мысль время от времени всплывает в распалённом мозгу, пока лицо занято в окружении раскалённых бёдер. Ну вот как, Ясуши, как ты в самом деле оказался здесь и сейчас и вообще ни о чём не думаешь? Ясуши, ты, что, действительно настолько неисправимо больной извращенец, что позволяешь себе провалиться в животно-автопилотное беспамятство, нализывая своей двоюродной сестре, предварительно склонив её к минету?
ДА. Он действительно именно такой. И пока Ариса, какими бы словами она его ни называй и какое раздражение не изображай на своём милом хафу-личике, отвечает на все эти звериные ласки настолько же звериной взаимностью, его полностью устраивает собственная развращённость.

И хотя проводить время со старостой класса, девушкой, сестрой вот так, в небезызвестной шестьдесят девятой - безумно увлекательно и продолжаться может долго, Ясуши вот уже скоро придётся придумать какой-нибудь изысканный манёвр для перемены мест. И даже не потому, что он опасается утратить выдержку и обстрелять Арисе пищевод своим семенем прежде, чем они дойдут таки до главного блюда, нет. С этим у шестнадцатилетнего организма всё в полном порядке. Дело в том, что если он в самом ближайшем будущем не схватит Арису за задницу и не засадит ей туда, где сейчас располагается язык, на полной скорости и мощности, то, вероятнее всего, взорвётся сам, оставив свою возлюбленную в очень неловком коленно-локтевом положении по уши в своих измельчённых останках. Такая вот бурная страсть.

Идея для манёвра долго себя ждать не заставляет. Технически, она прямо перед ним, только чуть-чуть повыше. То, другое телесное отверстие, маняще окружённое натренированными ягодицами, о проникновении в которое Ясуши начитал целую библиотеку графической литературы про любовь. Вообще, если быть до конца честными и вспомнить всю его больную извращённую стратегическую схему, каждый из шагов которой так или иначе имел успех, то там-то и была его следующая цель, достигнув которую Ясуши в полной мере сможет приступить к раскрытию всего извращенского потенциала, заложенного в Арисе. Нет, сломить ей волю и разум, превратив возлюбленную в игрушку для секса он не собирается, не поймите неправильно - mind break не входит в список его любимых категорий. Не для того он столько лет ждал девчонку, чтоб убивать в ней человека. Просто хочет пробудить в человеке животное такое же, какое она пробуждает в нём. Но Ариса такая, какая она сейчас, даже с его членом во рту, ни за что не согласится на подобное. Так что заходить будем издалека.

И вот с какими-то такими, туманными от жаркого любовного полубреда и запаха девичьей промежности, мыслями Ясуши и хватает Арису за ягодицу, оттягивает чуть в сторону и осторожно вводит указательный палец, ну, прям туда. А потом, пользуясь возникшей чуть-чуть неловкой паузой, выныривает из под девчонки. Он поспешно утирает рот локтем, поспешно же натягивает на себя резину и, чтоб более никакой резины не тянуть, хватая Арису за бёдра, с рывка проникает наконец членом туда, где меньше минуты назад был язык.

Входит неожиданно стремительно и легко.
Очевидно, бурные и страстные затяжные предварительные ласки принесли свои плоды, но получилось это настолько неожиданно, что влетел Ясуши до самого упора и на секунду замер. И, видимо, чтоб проверить свою гипотезу, подался назад он нарочито медленно, смакуя лёгкость скольжения и давая Арисе просмаковать его присутствие внутри. А потом снова влетел до самого упора и снова замер. И снова медленно подался назад. И опять. И снова. И опять.

И, нет, он всё ещё не хочет ничего сломать в сознании девчонки, которую искренне любит. Всё, чего он хочет - это чувствовать каждой частью своего тела, видеть собственными глазами, слышать собственными ушами, ловить каждое проявление того, что Арисе приятно, что Арисе хорошо проводить время со своим дурным и нездорово-извращённым старшим братом. Что она получает такое же удовольствие, какое получает он от самой возможности делать ей хорошо и приятно.

Наклонившись вперёд с очередным таким толчком до упора Ясуши явно нацелен на поцелуй, хотя тот и получается больше похожим на драку высунутыми языками. Обогнувшая бедро рука тянется пальцами к клитору.

Наслаждайся, Ариса.

Если бы Ясуши, когда проворачивал свой нехитрый отвлекающий манёвр с пальцем, в тот момент вообще думал головой, а не головкой, он бы, конечно, заопасался, что степень возмущения его сестры-тире-девушки окажется сильнее их обоюдного желания. Но он был так поспешен и увлечён процессом, что вообще не думал. И только спустя сколько-то невероятно увлекательных и во всех смыслах глубоко-проникновенных фрикций, когда изогнувшаяся под его натиском Ариса ясно дала понять, что хочет поцелуев, до Ясуши внезапно дошло, какую он, оказывается, обрёл безграничную власть! Смешно сказать - всего-то и надо было полностью отказаться от всякой власти, всякого давления, всяких попыток силой добиться расположения причины всех его больных страстей. И вот она, перед ним и под ним, гнётся и извивается, спешит съесть его лицо с тем же диким рвением, с каким он - её.

Вот это вот всё, чудесное и нежное, горячее и мягкое, бесконечно открытое и покорное - это всё взаправду его? И он действительно может делать всё, что захочет?.. Любая безумная фантазия, любой выловленный из коллекций эроманги и игр фетиш! Когда "не туда" не бывает, и любое дерзновенное поползновение сойдёт ему с рук, всё простят и всё примут! Хара Ясуши, отрешённый и одинокий, способный когда-то найти себя, кажется, только среди таких же больных ублюдков и нарывающийся на неприятности только затем, чтоб иметь повод выместить свою обиду на целый мир, теперь любим настолько!
Как же он воспользуется этими новыми возможностями?..

Все эти откровения не имели бы никакой логики, никакого смысла, если бы Ариса не была любима им с равным её собственным чувствам пылом. А значит эта власть, эта полная безнаказанность и бессовестность, всё оказанное ему доверие - всё пойдёт только и исключительно на благо. Господин Хара так решил.
Он где-то читал, где-то слышал, где-то видел, что тем ярче и эффектнее чувства в сексе, чем больше источников этих чувств задействовано. Ну, а раз ему дана полная свобода действий, то что мешает ему, не снижая амплитуды своих вторжений и постепенно набирая скорость, подхватить Арису за предплечия, удерживая её перед собой на коленях? Кто откажет ему в праве, уже в который раз исследуя ладонями свои новые владения, гладя и обнимая, в конце концов остановиться в своём выборе на стимуляции сосков и клитора одновременно? И уж точно никакие силы не будут против того, чтоб жадный звериный поцелуй, параллельный теперь всему любовному акту, не прерывался ни на секунду.

Так, раз за разом, быстрее и быстрее вгоняя себя в Арису, удерживая ласковую грубость прикосновений к самым нежным частям её тела на кончиках пальцев, Ясуши снова перестал о чём либо вообще думать, уносясь куда-то далеко-далеко по ту сторону принципа удовольствия, в вечную жизнь в вечном движении наедине со своей возлюбленной.
Сознание частично вернулось к нему только вместо с характерным чувством того, что их время там скоро подойдёт к концу. А значит он вправе, пощипывая пальцами для остроты ощущений, перейти к старой-доброй злостной, но отнюдь не злой, ритмичной долбёжке. И так до самого конца.

Если это каждый раз похоже на тот самый фестиваль в голове, то что же ждёт их на грядущую танабату?..

Когда всё закончилось, Ясуши рухнул на колени, а потом и вовсе завалился на спину, крепко прижимая к себе Арису и ещё какое-то время не размыкая поцелуя чисто по инерции.
- ...было круто! Я люблю тебя.

Вещи давно успели просохнуть и даже порядочно согреться, от чего натягивать их на себя было особенно приятно, если условиться тем, что Ясуши, порядочно разгорячившийся упорной работой, вообще-то всё ещё находился вместе с Арисой на острове посреди реки посреди острова посреди моря, а на дворе вечереет, и пока ещё всё же не май месяц.

- Ну чё ты там, готова? У нас по плану ещё несколько мест! Нет, не для этого. - Ясуши, разумеется, глупо хихикнул. - Моя королева, наши железные кони ждут нас на том берегу!
Он дурашливо поклонился Арисе, откидывая одну руку в сторону, а второй хватая руку Арису, чтоб поцеловать. Да, настроение определённо поднялось очень высоко. Ну не может он перестать улыбаться и дурачиться.
- Только не роняй меня в воду в этот раз пожалуйста.