Рикка была простой девочкой.
Дайте ей еды, постель, стабильный доступ к интернету — и Синдзё пропадёт навечно. Вокруг столько интересных и притом бестолковых вещей, требующих досконального изучения, так как можно не довольствоваться такими дарами судьбы?
Именно по этой причине Рикка со спокойствием философа относилась к болезням; «отличная возможность безболезненно вырваться из круговерти жизни хотя бы на время», — так она скажет когда-то. А сейчас...

...Сейчас Рикка проснулась от того, что кто-то звонил в дверь.
Да, ложиться в шесть утра было не самой лучшей идеей. Но что она могла поделать? В мире ещё столько всего неизученного...
Кое-как перевернувшись на спину, Синдзё утёрла слюни с уголка рта запястьем здоровой руки, а затем почесала растрёпанную макушку, мысленно взмолившись всем возможным богам: «Пусть это будет всего-лишь сном! И никто на самом деле не пришёл!»

Дзынь-дзынь-подзынь!..
Чёрт.
Не то, чтобы она так уж сильно не желала видеть гостей; просто испытывала здоровую подростковую ненависть к насильному пробуждению после бессонной ночи.
— Сейчас-сейчас... — Прохрипела она скорее для себя, чем для визитёра, сохраняя в глубине души осколки надежды на то, что последний уйдёт.
Не ушёл.

Натянув привычные спортивные шорты, — порядочно пропахли, нужно будет попросить маму постирать, фи, — да не без проблем разобравшись с майкой прямо на голое тело, — ау-ау! чёртова рука! — Рикка поправила очки и удивительно бодро спрыгнула на пол, о чём тут же пожалела — синяки на бёдрах разнылись моментально, из-за Синдзё не устояла и своею же узкой жопкой стукнулась об пол.
Ауч.
Дзынь!..

— Да он меня в могилу сведёт... — Прошипела Рикка и вышла из комнаты.
Спустившись вниз, Синдзё мельком взглянула в зеркало, — живописный синяк под левым глазом на месте, хоть и порядочно рассосался уже, — а затем подтянулась к глазку.
...чёрт.
Она едва слышно сглотнула.
Они же не рассказали, верно? Наверняка.
Просто Рёмо, он же... Рёмо.
Каким бы его не видели в классе, Рикка знала наверняка: этот дурак тот ещё... дурак. Достаточно заботливый, чтобы заметив чьё-то отсутствие, не полениться и лично проверить, всё ли в порядке.
...и вот теперь Рикке действительно стало как-то неловко за свою невымытость и общую лохматость.
Настолько, что она прикусила губу и подумала было сделать вид, что никого нет дома и вочтобытонисталодождатьсяпокаонсвалит, но момент задумчивости стоил ей ослабшей ноги, а за ней — подвернулась ступня и бац! Лбом тюкнулась в дверь. Прям как пару дней назад.
Теперь отсидеться не выйдет.

Синдзё почувствовала давление. Неопределённое такое.
С одной стороны, она считала себя независимой девушкой, которой было плевать на мнение окружающих.
С другой... на мнение Рёмо ей не было плевать. Так уж сложилось, что конкретно этот парень как-то выпал из числа окружающих и попал в новый круг, и не то, чтобы дружеский, а скорее даже...
Рикка помотала головой, но было уже поздно — уши покраснели безбожно и окончательно.
...как-то совсем не в тему пришла мысль, что если у них будут дети, они назовут мальчика Тома, а девочку... нет, это точно будет мальчик.
А-а-а, плевать! Не до того сейчас!

Рёмо, который небось снова потянулся к кнопке звонка, услышал звук открываемого замка.
Затем дверь открылась и Рикка, потупив взор куда-то в сторону преисподней, да напряжённо сжав нижние полы футболки здоровой рукой, левая безвольно висела на повязке, вышла наружу.
— П-привет. — Тихо промяукала Рикка из-под бинтов, закрывающих половину лица и сломанный нос. — Т-ты чего пришёл?
Шея, всё ещё ужасно краснючая после попытки дяди задушить племянницу, ужасно чесалась.

Что-то сдавило грудь Рикки.
Незадолго до того, как эту роль на себя взял Рёмо.
Ком непонятной обиды, не направленный на кого-то конкретного, но на ситуацию в целом; на несправедливость того, что она оказалась вот так перед ним вот здесь. Так не должно было быть.
И всё же было.

Удивительно, как в такие моменты начинаешь думать обо всякой чепухе.
Например — ухо чешется. Но это всамделишний пустяк.
Что куда важнее — заметит ли Рёмо, что она без линз? Вместо пурпурных зрачков — синие, напоминающие тёмные глубины моря или пространства космоса; куда как более спокойные, чем их хозяйка.
Но Юсиро ничего не заметил.
Или заметил, но отдал предпочтение более важному гневу.
Она, Рикка, могла понять злобу, прочтённую на светлом лице. Тут всё просто.
Но почему-то и сложно — захотелось расплакаться. Почему? Неясно.
Если бы в следующую секунду Рёмо её не обнял, Рикка бы попыталась здоровой рукой растереть глаза, не взирая на ноющую переносицу, однако парень сделал то, что сделал. А потому Синдзё не смогла сдержать слёзы.
И заплакала.
Тихо, непонятно, и почти без всхлипов. Зато густо и щедро, даже не пытаясь обнять рыжего товарища в ответ.

Лишь прикусив в какой-то непонятный момент губу, вымытой синевой взглянув Рёмо прямо в глаза, Рикка, кажется, смогла обуздать печальные чувства. Следом за ними пришли другие.
Ещё более неясные.
Рикка не хотела жалости. Всё закончилось, она справится.
Но и простой поддержки не желала — ученица Сейдо знала, что всё будет хорошо, и без сторонних подсказок.
Ей хотелось того, чего обычно не хватало больше всего.
— П-поцелуй меня, — Беззастенчиво попросила она, моментально зардевшись, но не отступив, — Я хочу немножечко любви.
Даже если я сама сказала тебе когда-то, что мы — лишь друзья.
Ведь... знаешь что? Если друзья могут устраивать дружеский перепихон, то и дружеские поцелуи не должны быть проблемой! Только ты это, не дружи больше ни с кем так, ладно? Я хочу с тобой так дружить. И хочу, чтобы никто больше с тобой так не дружил.
И можешь не переставать меня обнимать. Вообще-то, мне даже больно, и плечо ужасно зудит, зато я наконец-то могу расслабить больные ноги, потому что ты меня, вроде, ещё и держишь.

Всего этого она, конечно же, не сказала.